Катарсис: внутренний взрыв, ведущий к реорганизации отношений

А. А. Александров

Вестник психотерапии. – 2013. − № 46 (51). – С. 22 −35.

Личностно-ориентированная (реконструктивная) психотерапии Карвасарского, Исуриной, Ташлыкова [9] возникла на основе индивидуальной патогенетической психотерапии В. Н. Мясищева в результате интеграции в ее систему методов групповой психотерапии. Если прежде в патогенетической психотерапии достижение ее конечной цели - реконструкции нарушенных отношений – было ограничено взаимодействием «терапевт-пациент», то теперь возможности для реорганизации отношений значительно возросли, поскольку инструментом психологического воздействия становится психотерапевтическая группа – аналог малой социальной группы. Это обстоятельство получило отражение в названии метода.

Аналитико-катартическая терапия (АКТА – аналитико-катартическая терапия Александрова) [2], идя по пути интенсивного развития, сосредоточила свои усилия на разработке методов реорганизации отношений, не выходя за рамки индивидуальной патогенетической

психотерапии. Это методы, в основе которых заключены механизмы «катарсиса». Под катарсисом АКТА понимает психодраматический метод, который приводит в движение ряд связанных воедино механизмов лечебного действия – абреакцию (эмоциональное отреагирование), кларификацию (прояснение), «ага-переживание» (завершение незавершенных ситуаций), – влекущих за собой реорганизацию личности.

Самую суть катарсиса трудно выразить лучше, чем это сделал, не прибегая к этому понятию, К. Д. Ушинский: «В неисчерпаемо богатой природе человека бывают и такие явления, когда сильное душевное потрясение, необычайный порыв духа, высокое одушевление одним ударом истребляют самые вредные наклонности и уничтожают закоренелые привычки, как бы стирая, сжигая своим пламенем всю прежнюю историю человека, чтобы начать новую под новым знаменем» [10]. Классическим примером, который часто приводят в психотерапевтической литературе, является история закоренелого преступника Жана Вальжана из романа «Отверженные» Виктора Гюго. Вот как описывает автор переживания своего героя: «Он смутно чувствовал, что никогда еще не переживал большего потрясения, чем то, которое вызвала в нем доброта священника; что если он не откликнется на это милосердие, его сердце очерствеет навеки; что если он воздаст ему должное, придется отказаться от переполнявшей его душу многолетней ненависти, которою он упивался; что на этот раз он должен либо победить, либо сдаться; и что в его душе началась последняя и беспощадная борьба между злом внутри него и добротой священника. Он не подозревал только того, что он уже не тот человек, которым был до этого. Все в нем изменилось, и уже не в его власти забыть, как разговаривал с ним священник и как пожал ему руку». В романе Гюго отражен тот извечный опыт человеческих отношений, когда чей-то поступок нежданно-негаданно переворачивает всю нашу жизнь.

Катарсис рассматривается нами как «внутренний взрыв», ведущий к реорганизации отношений личности. Он соответствует понятию «взрыва» в педагогике, «великому пробуждению» в дзен-буддизме, «эксплозии» как результату завершения незавершенных ситуаций в гештальт-терапии.

Рассмотрим более подробно эти феномены в их связи с теми техническими методами, которые используются в педагогике и психотерапии.

Педагогический взрыв Макаренко. В. Н. Мясищев, заявляя конечную цель психотерапии как реорганизацию отношений, видел возможность ее осуществления в педагогическом опыте выдающегося русского ученого-педагога А. С. Макаренко. Он писал, что «те переживания, которые возникают в процессе взаимодействия, укрепляют, разрушают, реорганизуют отношения. Критический перелом в отношениях представляет «взрыв», который столь ярко описал А. С. Макаренко и сделал его существенным звеном в перевоспитании личности» [8].

Данный педагогический прием был сформулирован Макаренко после случая, когда, будучи еще начинающим педагогом, он побил воспитанника колонии для несовершеннолетних. Макаренко показал высокую эффективность применения в воспитательных целях мгновенного воздействия, когда стимул необыкновенной силы через эмоциональное потрясение приводит к глубокой перестройке личности и ее поведения. Такое явление он назвал взрывом. «Я имею в виду, − писал А.С. Макаренко, − мгновенное воздействие, переворачивающее все желания человека, все его стремления. Постепенно я приходил все к большему убеждению, что метод взрывов − я не нахожу другого слова − может быть учтен педагогами как один из удачных» [6].

Механика «взрыва» такова. Противоречия между личностью и коллективом доводятся до предела: личность или должна отказаться от своих порочных требований, или отказаться от коллектива. Ситуация, когда дальнейшая жизнь личности в коллективе становится невозможной без этого выбора, и есть ситуация «взрыва». Сам Макаренко так говорит об этом: «Взрывом я называю доведение конфликта до последнего предела, до такого состояния, когда уже нет возможности ни для какой эволюции, ни для какой тяжбы между личностью и обществом, когда ребром поставлен вопрос – или быть членом общества или уйти из него» [6].

Таким образом, Макаренко идет от обострения внешнего конфликта (между эгоистическими желаниями личности и требованиями коллектива) к изменениям внутренних отношений. Другой возможный путь к формированию гармоничной личности лежит от изменения внутренней структуры личности к перестройке межличностных отношений. Это демонстрируют и психотехники дзен-буддизма и личностно-ориентированные методы современной психотерапии. Рассмотрим более детально эти два подхода.

Согласно психоанализу, межличностные конфликты интерпретируются как явления, имеющие интрапсихическое происхождение (З.Фрейд, К. Юнг, А.Адлер, К. Хорни). Для психоанализа характерна идея о преобладании личностной обусловленности социального поведения: первичным является внутренний, «психический конфликт», который является постоянным элементом душевной жизни человека и его развития. Поведение человека детерминировано скорее его собственными внутренними особенностями, нежели внешней ситуацией.

Отечественная психология исходит из положения о диалектическом взаимодействии и единстве психики и среды, положения о том, что «все в психологии личности так или иначе обусловлено, но ничто в ее развитии не выводимо непосредственно из внешних воздействий» (С. Л. Рубинштейн). Условия жизни сами по себе, − писала по этому поводу Л. И. Божович, − не способны определить психическое развитие ребенка, так как влияние любого воздействия опосредуется ранее сложившимися особенностями [3].

Почему в практике Макаренко в одних случаях происходил «взрыв» в личности воспитанников с последующей реорганизацией отношений, а в других случаях этого не происходило? Ответ на этот вопрос дает исследование Г. Г. Бочкаревой [4]. В результате изучения особенностей мотивационной сферы подростков-правонарушителей исследователь выделила три группы правонарушителей. Эти особенности заключаются в типичном для каждой группы соотношением между асоциальными потребностями подростков и теми моральными тенденциями, которые могут им противодействовать. Первая группа – «раскаивающиеся» – наиболее перспективна с точки зрения их исправления. Они имеют определенные нравственные тенденции, которые вступают в конфликт с побуждениями, толкающими на преступление. Но уровень их моральной зрелости оказывается не настолько высоким, чтобы сдержать эти побуждения. Вторая группа – «бесконфликтные» правонарушители характеризуется, с одной стороны, напряженными примитивными потребностями, с другой – крайней слабостью моральных побуждений. Поэтому у них отсутствует конфликт, характерный для группы «раскаивающихся». Их перевоспитание требует гораздо больших усилий. В третью группу – «циников» входят подростки, у которых имеют место аморальные убеждения в сочетании с сильными примитивными антиобщественными потребностями. Их воспитание требует большого труда и длительного времени.

Исследователь обсуждает вопрос о том, какие выходы возможны из конфликта между примитивными потребностями и нравственными побуждениями «раскаивающихся» правонарушителей. Здесь возможны три варианта: 1) удовлетворить потребность в удовольствии в ущерб нравственной тенденции. В результате – угрызения совести, неприятные переживания; 2) удовлетворить нравственную потребность ценою отказа от удовольствия, т.е. воздержаться от аморального поступка, но часто это не под силу подростку, имеющему слабые нравственные побуждения и напряженное желание; 3) вытеснение из сознания безнравственной сущности своих аморальных поступков (совершенных или предполагаемых). Преступление для этих подростков – результат компромисса с совестью, в котором они не хотят себе признаться.

Из этих исследований следует, что педагогический взрыв возможен тогда, когда в ситуации внешнего конфликта обостряется внутренний конфликт индивида, иными словами, когда у личности существуют внутренние предпосылки к изменению. Макаренко обострял внешний конфликт до крайности, тем самым вызывая «внутренний взрыв» личности, влекущий за собой реорганизацию ее отношений. Пощечина воспитателя действует как удар по совести, заостряя внутренний конфликт: уязвленная и приниженная совесть (интериоризованные социальные нормы) восстает и одерживает в этом внутреннем противостоянии верх над сугубо индивидуалистическими интересами, примитивными гедонистическими желаниями. Однако конфликт подростка с коллективом не всегда разрешался благополучно, и в отдельных случаях воспитанника приходилось исключать из колонии. Очевидно, что это связано с незрелостью личности у этой части трудновоспитуемых подростков, с недоразвитием у них высших форм эмоционально-волевой активности, с так называемым «психическим инфантилизмом», что характеризует, в частности, и определенную категорию психопатических личностей. Этический принцип был положен некоторыми психиатрами в основу дифференциации психопатий и неврозов. Американский психиатр Б. Карпман (1948) ввел понятие «анетопатии» как в наибольшей степени отражающее сущность психопатической личности: «есть совесть – невротик; нет совести – психопат». К. Шнейдеру принадлежит другой афоризм: «невротик страдает сам; от психопата страдают другие».

Таким образом, межличностный конфликт, в основе которого лежит столкновение асоциальных установок воспитанника с требованиями трудового коллектива, в интрапсихической плоскости отражается противоречием между личными интересами и моральными принципами, между желаниями и долгом. Как известно, подобного рода интрапсихические конфликты лежат в основе невротических расстройств, поэтому перенос понятия «взрыва» из педагогической практики в психотерапевтическую служит хорошей метафорой, в которой отражена связь между своевременно примененным конфронтационным приемом, равносильным внезапно нанесенному удару, и следующим за ним мгновенным прозрением с тотальной реорганизацией отношений.

Практика психотренинга в дзен-буддизме: внезапный прорыв к «просветлению». Особую роль в развитии культуры психической деятельности в средневековом Китае сыграла одна из самых влиятельных школ китайского буддизма – школа чань (яп. дзен). В рамках школы чань сложилась весьма своеобразная традиция психической культуры, в основу которой легли очень эффективные методы психического воздействия, что позволило чань-буддистам достигать поразительных результатов в преображении исходных психических структур и формировании определенного типа личности с заданными психологическими характеристиками.

Н. В. Абаев в результате глубокого изучения чаньской практики психотренинга приходит к весьма важному для личностно-ориентированной психотерапии выводу о том, что в этой системе «преображение структуры личности порой носило столь глубокий и тотальный характер, что затрагивало самые глубинные слои психики, в результате чего весьма радикально менялись не только ценностные ориентации и обобщенные фиксированные установки, разрушались эгозащитные механизмы личности, существенной перестройке подвергались даже такие базальные структуры психики, как подсознательное и «невыражаемое» [1. с. 15].

В чаньской культуре значительно больше внимания уделялось внутренним проблемам человека, и пафос ее состоял скорее в понимании внешних коллизий и проблем как отражений внутренних. Отсюда подлинным предметом деятельности являлись сами феномены психики, а успешность экстериоризованной (внешней) деятельности была чем-то производным от решения задач по перестройке психики, имела значение лишь в качестве индикатора такой перестройки. Чаньская психокультура практически решала проблему дихотомии долга и чувства, свободы и необходимости.

Сверхзадачей всей системы чаньской практики психотренинга было воспроизведение определенного состояния сознания – достижение «просветления» посредством интенсивной внутренней работы чань-буддиста, ведущей к его духовному преображению. В этом рекреационном процессе – процессе переосознания учеником себя и окружающего мира – выделяется три основных этапа. Перед своим внезапным прорывом к «просветлению», означавшим переход на качественно новый психический уровень, ученик должен был пережить символическую смерть, когда хаотическое душевное состояние, вызванное «великим сомнением», достигало своего апогея. За «великой смертью» следовало «великое пробуждение», т.е. возвращение к новой жизни, которое вполне закономерно знаменовалось «великой радостью», а радость совершенно естественно выражалась смехом.

Прорыв к просветлению вызывался наставниками методами шокового психофизического воздействия, когда учитель-наставник своим странным поведением, противоречивыми высказываниями, неспровоцированными ударами и т. д. разрушает исходные психические структуры ученика, ввергая его психику в крайне хаотическое состояние, в результате чего как бы рушится весь привычный для него порядок вещей. Но в то же время наставник пытается перестроить обыденные психические структуры ученика на качественно иной основе, вызывая у него прорыв к «просветлению» и возрождению к новой жизни, когда ученик переходит на новый психический уровень и восстанавливается его способность воспринимать мир «таким, какой он есть на самом деле» [1].

Методы «шокотерапии» играли подсобную роль, как и чтение священных текстов, и имели сугубо факультативное значение как средства, которые могли послужить побудительным толчком в кульминации практики психотренинга – выведению адепта из логического тупика, вызывая внезапное «просветление». Эти методы выглядели очень эффектно (как и «пощечина» Макаренко), одним ударом или восклицанием завершая длительные и очень мучительные поиски ученика, хотя главная работа совершалась внутри его психики, и шоковое воздействие лишь подводило черту (причем, возможно, далеко не последнюю) под определенным периодом практики психической саморегуляции. Такого рода удар можно сравнить с последним взмахом кисти, которым опытный мастер завершает свое творение и без которого оно будет неполным, незаконченным [1, с.110].

Чтобы оказать нужное воздействие, метод «шокотерапии» должен был применяться очень своевременно, именно в тот момент, когда психика ученика достигла необходимой стадии развития и для прорыва к «просветлению» требовался внешний толчок. Если психика ученика была уже достаточно подготовлена, то чаньские наставники зачастую применяли гораздо менее болезненные методы: парадоксальный вопрос, своевременно заданный ученику, цитату из какого-нибудь текста, содержащую намек на его экзистенциальную ситуацию и указывающую выход из нее, диалоги-поединки и пр. [1, с.111].

Гештальт-терапия: взрыв (эксплозия). Дзен-буддизм (в западной культуре использую японскую транскрипцию чань – дзен) оказал сильное влияние на теорию и практику гештальт-терапии: от главной ее идеи, которая заключается в том, что «изменения наступают тогда, когда индивид становится тем, кем он является на самом деле, а не тогда, когда стремится стать кем-то другим», до имитации Ф. Перлзом эпатажного стиля поведения даосских учителей. С. и А. Гингер [5] перечисляют следующие представления даосизма, которые, по существу, составляют сущность гештальт-терапии: концентрация на здесь и сейчас; значение свободного и спонтанного самовыражения; значение тела, представляющего «жилище» духа; освобождение от морализаторских «интроекций»; работа по интеграции полярностей; принцип континуума осознания, непрерывного потока образования и разрушения гештальтов. К этому «списку Гингер» необходимо добавить «уровни невроза» Перлза – этапы терапевтического процесса на пути к открытию пациентом своей истинной индивидуальности. Перлз выделяет следующие основные психические уровни: 1) уровень поверхностных, не аутентичных отношений – игры (условные социальные роли); 2) имплозивный уровень, или уровень «внутреннего взрыва», ведущий к субъективному переживанию тупика и безысходности (соответствует великому сомнению в дзен-буддизме). Имплозивный уровень связан с внутренним парализующим сопротивлением от двух противоречащих друг другу сил; 3) эксплозивный уровень, или уровень «внешнего взрыва» (соответствует «великому пробуждению). Достижение этого уровня означает формирование аутентичной личности, которая обретает способность к переживанию и выражению своих подлинных эмоций.

Таким образом, в основе рассмотренных методов лежат те или иные приемы, направленные на обострение внутреннего конфликта, доведение его до крайности – до «взрыва», который приводит к реорганизации внутренних психических структур, к «просветлению» и «очищению» − катарсису. В основе этого процесса лежит диалектический закон перехода количественных изменений в качественные. Относительно длительный период сосредоточения индивида на переживаниях − будь то философские размышления, решение парадоксальных задач, чтение текстов и др. в дзен-буддизме, или размышления пациента над своей внутренней проблемой в процессе психотерапии − завершается благодаря применению учителем или терапевтом того или иного конфронтационного приема внутренним «взрывом», приводящим к тотальному перевороту в сознании индивида. Личность переходит на новый уровень самосознания в результате реорганизации дезадаптивных отношений с формированием адекватной самооценки и гармонизацией отношений с окружающим миром.

В аналитико-катартической терапии «взрывным» потенциалом обладает психодраматическая техника диалога. В отличие от даосских диалогов, содержанием которых являлись абстрактные философские и этические вопросы, диалоги аналитико-катартической терапии наполнены конкретными жизненными переживаниями пациентов, в основе которых лежат нарушенные отношения личности.

Наряду с диалогами аналитико-катартическая терапия использует монологи. Монологи, как и диалоги, нужны для обострения внутренних противоречий. В них звучит один голос − голос той части дезинтегрированного, расщепленного «Я», которая олицетворяет эгоистические устремления индивида, его сугубо личные, индивидуалистические желания, игнорирующие чувства и интересы других людей. «Уязвленное эго» индивида четко вырисовывается в виде «фигуры» на фоне едва различимых контуров совести («супер-эго»). В какие-то моменты эти контуры проступают более четко: «совесть не дремлет», она лишь оттеснена, ее голос заглушается в потоке обид, обвинений, претензий «уязвленного эго». В процессе самоанализа, в результате длительных и мучительных размышлений и внутренней борьбы пациент постепенно «созревает» до понимания внутреннего конфликта, необходим внешний толчок, который приведет к внезапному осознанию («ага-переживанию»). Нередко монолог не только обостряет конфликт, но также и выполняет роль толчка к осознанию. Например, пациентка рассказывает, что в последнее время испытывает усталость, раздражение, вспыльчивость: «После бессонной ночи и головной боли могу сорваться на сыне. Когда я в таком состоянии, он боится подойти ко мне». На вопрос, что она чувствует в этом состоянии, отвечает: «Я чувствую, что во мне как будто бы пружина, готовая лопнуть!» По предложение терапевта пациентка отождествляется с пружиной и произносит следующий монолог: «Я пружина. Я не в виде спирали, как в будильнике, а как пластина (изображает руками), один конец которой фиксирован, а другой − свободен. Я хотела бы быть полностью свободной!» Поток слез, голос дрожит, со всхлипыванием: «больше не надо, я все поняла…». Чаще же монолог выполняет функцию эмоционального отреагирования, лишь расчищая путь к осознанию, создавая условия для более спокойного когнитивного функционирования. Наблюдения на бытовом уровне показывают, что часто вслед за бурными выяснениями отношений, следуют успокоение и примирение.

У диалога более продвинутые задачи, чем у монолога. Монолог скорее прелюдия к диалогу, это «разминка»: часто монолог в процессе сеанса переходит в диалог. Диалог не только обостряет внутренний конфликт, он его разрешает. Здесь звучат два голоса. Условия техники таковы, что второй голос, оттесненный в область фона, получает право быть услышанным. На защиту его прав встает психотерапевт, который конфронтирует пациента с его попытками заглушить этот голос. Роль удара палкой или пощечины, нанесенной в «нужный» момент, здесь играет заданный в критический момент диалога конфронтационный вопрос, язвительное или иного рода провокационное замечание, сделанное терапевтом в роли «альтер-эго» пациента, а также его бурная эмоциональная реакция или неодобрительное, фрустрирующее пациента молчание и другие конфронтационные приемы. В целом, это те приемы шоковой терапии, которые применяли учителя дзен-буддизма, и о которых говорилось выше (парадоксальные задачи, диалоги и т.п.).

Пафос диалога состоит в том, что в процессе «встречи» с воображаемым эмоционально значимым для него лицом пациент приходит к осознанию того, что оба голоса принадлежат ему, что его внешние конфликты суть отражение его внутреннего раскола. В результате этого понимания наступает интеграция прежде неприемлемых для личности аспектов; теперь он воспринимает себя таким, каким он на самом деле является, он осознает, что сам во многом виноват, осознает свою долю в конфликтных межличностных отношениях. Его личность становится прозрачной (транспарентной) для него самого, он видит ее отрицательные черты, эгоцентризм, стремление к доминированию, попустительство своим слабостям, чрезмерные требования к другим, неадекватную самооценку и многие другие качества, которые лежат в основе его «комплексов». Такое осознание непосредственно приводит к личностным изменениям (в виде диалектического скачка), однако структурные сдвиги личности нуждаются в закреплении их в реальной жизни пациента, в его поступках, поскольку формирование интегрированной личности – это жизненный проект, это процесс постоянной внутренней работы над собой.

В качестве иллюстрации того, как в АКТА выполняется техника «диалога», приводим один из эпизодов работы с пациентом, зависимые отношения которого с матерью находят отражение в его отношениях с женой. Терапевт (Т) предлагает пациенту (П) начать диалог с женой с перечня претензий…

 

Диалог

П. (долго не может начать) …

Т. (в роли альтер эго). Нона, мне не нравятся некоторые вещи, которые имеют для меня принципиальное значение, которые меня задевают, удручают, угнетают…
П. Излишнее внимание… (беспомощно смотрит на терапевта)
Т. (к пациенту). Не надо на меня смотреть и что-то там просчитывать, это должен быть свободный поток…Начинай! Мне не нравится излишнее внимание ко мне…
П. Мне не нравится то, что ты слишком… как будто воспитываешь меня… что мне надеть, что съесть… Потом ты ведешь разговоры на такие темы, которые меня не интересуют, а я из вежливости слушаю, тем более что я такой человек, что я не люблю много разговаривать и мне нравятся тишина и покой… вот это меня раздражает… долгая пауза
Т. (к пациенту). Еще раз: Мне не нравится твое излишнее внимание ко мне…Ты ко мне относишься буквально… как … к кому?
П. (угнетенно) как к сыну…
Т. Вот!
П. (смеется) Она младше меня на семь лет!
Т. (альтер эго) Как будто ты моя мама…

П. Да, учишь меня, как вести себя в каких-то ситуациях. Например, я рассказываю про какую-либо ситуацию, как кто сказал … а ты учишь, как мне надо было ответить, как повести себя в следующий раз, когда повторится подобная ситуация … это тоже раздражает…
Т. (альтер эго) И когда ты ко мне так относишься, я чувствую…
П. Я чувствую, что ты хочешь навязать свое мнение и испытываю дискомфорт…
Т.(альтер эго) Что дает тебе право так ко мне относиться?

П. (от жены). Я хочу, чтобы тебе было лучше! То, что вижу со стороны, то и говорю…
Т. (альтер эго) Что дает тебе право относиться ко мне, как к своему сыну?
П. (смущенно) Я бы не хотел сейчас этот вопрос…
Т. (настойчиво) Здесь можно!
П. (от жены). Я вижу, что у тебя не получается… как надо и я просто подсказываю… долгая пауза… влиять не хочу на тебя, просто идеи свои высказываю, мысли…
Т. (как будто не расслышав) еще раз!
П. (от жены). Влиять не хочу на тебя, просто высказываю свои мысли.

Т. (к пациенту). Это она где говорит: «здесь и сейчас»?

П. Нет, вообще… смех.

Т. (к пациенту) Пусть она это говорит «там». А что она говорит «здесь и сейчас»?

П. (к терапевту) Ну, конечно, она хочет влиять, как любая женщина…
Т. (к пациенту) Тогда пусть так и скажет!
П. (от жены). Я хочу на тебя влиять, чтобы ты был таким, как я хочу!

Т. (от жены) Ты даешь мне повод для этого…
П. (от жены, повторяя за терапевтом, тихо) Ты мне повод даешь…
Т. (к пациенту) Вот тема. Продолжай: «Ты мне повод даешь…»
П. (от жены) Ну может быть твоя нерешительность в каких-то ситуациях… долгая пауза… нерешительность в основном (упавшим голосом)…

Т (от жены) Ты даешь мне повод своей нерешительностью… Значит, ты не можешь решить какой-то вопрос без чьей-либо помощи… Ты нуждаешься во мне…

П. У-гу… молчит…

Т. (от жены) Ты провоцируешь меня на такой стиль отношений…
П. (тихо, понуро) да…(живо) А что конкретно дает тебе повод так учить меня, давать наставления?

П. (от жены) Ну, это видно, как ты себя ведешь в разных ситуациях, вижу, что ты сам не можешь справиться, я тебе подсказываю, как это сделать.

П. Ну, допустим, да. Но это не дает тебе право учить меня и воспитывать.

Т. (от жены) А как я должна вести себя, если ты нуждаешься в моей помощи? Ты нуждаешься во мне и в то же время говоришь, зачем ты меня учишь, воспитываешь?

П. Ну, может быть, я просто хочу твое мнение услышать. Я буду анализировать твои мысли, а потом решать, что мне делать.
Т. (альтер эго) Ты хочешь доминировать… чтобы я был твоим послушным…
П. … мальчиком, чтобы ты управляла мной…

Т. (альтер эго) Чтобы ты управляла мной, как в свое время…

П. … управляла твоя мать твоим отцом! к терапевту: У них в семье мама доминирует! (Смотрит на терапевта, улавливает его недоумевающий взгляд и разряжается громким и продолжительным смехом).
Т. (альтер эго) Ты хочешь управлять мной и чтобы я оставался твоим мальчиком как в свое время… со мной…
П. (тихо) Да, со мной поступала мама.

Т. (к пациенту) Мама! Мы же начали с этого…
П. У-гу…

Т. История повторяется…

П. Надо женщин на место ставить! Смеется…

Т. Это не решает проблему, она психологическая. У тебя к жене такие же претензии, как к своей матери…
П. соглашается
Т. А у нее такое же право, как и у твоей матери, управлять тобой, то есть ты даешь повод, а почему? Потому что ты душой стремишься к этому, с одной стороны, а с другой, ты не хочешь этого, потому что у тебя есть гордость мужская…
П. У-гу…

Т. … ты хочешь быть независимым, самостоятельным. И что получается? Получается, что внутри тебя это противоречие, этот конфликт – хочу быть независимым и одновременно нуждаюсь в такого рода привязанности…
П. Да!
Т. Скажи ей так: Мне хотелось бы иметь такую жену, которая …

П. Я хочу, чтобы ты была моим другом! То есть не навязывала свои мысли, не воспитывала меня, а чтобы мы вопросы обсуждали вместе…
Т. Чтобы мы выступали на равных! И чтобы ты не доминировала и не подавляла меня!
П. Наоборот, поддерживали друг друга… тогда была бы гармония! (к терапевту) А бывает гармония?
Т. Жены всегда раздражают чем-то: если слишком умная – то умом, если очень глупая, то глупостью и т. д. …

Итак, как ты мог бы обобщить то, о чем мы сегодня говорили?

П. Мы нашли связь: «с чего начали, к тому и пришли», и круг замкнулся!
Т. Да, клубок распутался. А вот когда начнешь анализировать свои отношения с другими людьми в различных конфликтных ситуациях, тогда теперь будешь замечать, как все эти стереотипы повторяются. Значит это ядро проблемы твоей, это ее суть.

П. (с душевной теплотой) Хорошо, что мы нашли это ядро!

Т. Ядро было заметно уже при первой встречи, в самом факте, что не ты пришел, а тебя привела жена.

П. неловко смеется
Т. (с ударением) А ты даже не замечаешь таких вещей. А теперь ты будешь это замечать и понимать, и переработка всего, что ты здесь получил, еще долго будет продолжаться, и будет меняться твое поведение. Естественным путем будет меняться, потому что ты будешь осознавать психологические механизмы тех или иных своих поступков, и ты будешь видеть в конкретных жизненных ситуациях отражение своих внутренних проблем, и каждый раз каждая такая конфронтация – столкновение с этим пониманием – всегда будет приводить тебя к коррекции твоего отношения и поведения. И на этом мы заканчиваем сегодня.

Комментарий. Пациент устанавливает связь между внешними затруднениями (конфликтными отношениями с женой) и проблемой внутренней зависимости. Кульминацией является момент, когда пациент осознает значение собственной проекции: «твоя мать, говорит он жене, управляла твоим отцом», вместо: «ты хочешь управлять мною, как когда-то моя мать управляла мной». Толчком к прояснению служит не вербальное поведение психотерапевта (конфронтация) − его недоуменный взгляд, вероятно, весьма красноречивый. Осознание возникает мгновенно и сопровождается громким и продолжительным смехом.

Заключение

Аналитико-катартическая терапия сочетает в себе два метода: аналитический (в виде «беседы-дискуссии») и психодраматический (в виде «монодрамы»). Последний метод основывается на катарсисе, под которым мы понимаем «взрыв» внутри личности индивида, вызванный обострением и столкновением ее противоречивых тенденций и ведущий к реорганизации отношений. Обострение внутреннего конфликта − необходимое условие для создания «критической массы» и последующего «взрыва». Вот почему одного анализа недостаточно, если инсайт и возникает, то он рассматривается как «неполный» – подлинного катарсиса, который ведет к личностным изменениям, не происходит. Проработка конфликта должна быть эмоционально насыщенной, энергетически заряженной: эмоции несут в себе энергетический заряд, необходимый для «взрыва». Обострение конфликта осуществляется с помощью актуализации конфликтной ситуации – ее воспроизведением, проигрыванием в ситуации «здесь и сейчас», с этой целью используются методы монодрамы – монологи и диалоги. Осознанию конфликта способствует применение психотерапевтом конфронтационных приемов, которые служат толчком для «взрыва». Непременным условием катарсиса является предварительный период размышления («размышление предшествует катарсису»), рефлексии, самоанализа, сосредоточения пациента на своей проблеме в поисках ее решения – этап «созревания» пациента, его подготовка к «взрыву». Вся цепочка психотерапевтического процесса («процесса познания себя») включает в себя следующие звенья: размышления – обострение внутреннего конфликта путем актуализации его «здесь и сейчас» – преодоление сопротивления с помощью конфронтации – катарсис, сопровождающийся структурными личностными изменениями.

Литература

1. Абаев Н. В. Чань буддизм и культурно-психологические традиции в средневековом Китае / Н.В.Абаев. - Новосибирск, «Наука», 1989. – 272 с.

2. Александров А. А. Аналитико-катартическая терапия / А.А.Александров // Вестн. Психотерапии. – 2011. - № 40(45). – С. 9-22.

3. Божович Л. И. Личность и ее формирование в детском возрасте / Л.И.Божович. – «Питер», СПб., 2009. – 398 с.

4. Бочкарева Г. Г. Психологические характеристики мотивационной сферы подростков-правонарушителей /Г.Г.Бочкарева // Изучение мотивации поведения детей и подросткова. - «Педагогика», Москва, 1972 – С. 260.

5. Гингер С., Гингер А. Гештальт-терапия контакта /С.Гингер, А.Гингер. – СПб, СпецЛит., 2001. – 288 с.

6. Макаренко А. С. Избр. педагогич. произвед. / А.С.Макаренко. - М., 1946. - 303 с.

7. Мясищев В. Н. Психотерапия как система средств воздействия на психику человека в целях восстановления его здоровья / В.Н. Мясищев //Психотерапия при нервных и психических заболеваниях. – Л., 1973. – С.7-20.

8. Мясищев В. Н. Психология отношений / В.Н.Мясищев. – Москва-Воронеж, 1995. – С. 21.

9. Психотерапевтическая энциклопедия / под ред. Б.Д.Карвасарского. – СПб., 2000. – 1019 с.

10. Ушинский К. Д. Собр. соч. / К.Д.Ушинский. – М.-Л., 1950. - т. 8. – С.229.

Реферат. Александров А. А. Катарсис: внутренний взрыв, ведущий к реорганизации отношений. Аналитико-катартическая терапия сочетает в себе два метода: аналитический (в виде «беседы-дискуссии») и психодраматический (в виде «монодрамы»). Последний метод основывается на катарсисе, под которым понимается «взрыв» внутри личности индивида, вызванный обострением и столкновением ее противоречивых тенденций и ведущий к реорганизации отношений. Обострение конфликта осуществляется с помощью актуализации конфликтной ситуации – ее воспроизведением, проигрыванием в ситуации «здесь и сейчас», с этой целью используются методы монодрамы – монологи и диалоги. Осознанию конфликта способствует применение психотерапевтом конфронтационных приемов, которые служат толчком для «взрыва». Непременным условием катарсиса является предварительный период размышления («размышление предшествует катарсису»), рефлексии, самоанализа, сосредоточения пациента на своей проблеме в поисках ее решения – этап «созревания» пациента, его подготовка к «взрыву».

Ключевые слова: аналитико-катартическая терапия, катарсис, монодрама, «взрыв», реорганизация отношений.