Иррациональные убеждения Альберта Эллиса

А. А. Александров

Российский психотерапевтический журнал №1(6),2013, С. 45-51.

Недавно прочитал в интернете статью некто Франовой И. В. «Теоретико-методологические основания рационально-эмотивной поведенческой терапии Альберта Эллиса». Судя по тематике и языку, пишет психолог: «Сила теории Эллиса – в её простоте, и в частности в отсутствии теории развития и патогенеза. Эллис принципиально не интересуется генезисом описываемого им психического строя и развитием невротических расстройств в том числе». Для меня это все равно, что сказать, что сила какого-то ученого-биолога в том, что он принципиально игнорирует теорию Дарвина! В связи с этим хотелось бы поделиться своей оценкой рационально-эмотивной терапии А. Эллиса, прежде всего с точки зрения возможности интеграции ее техник в систему патогенетической психотерапии, и уже во вторую очередь оценить ее как таковую.

Идеи разработки интегративных аспектов патогенетической психотерапии появились в самом начале 90-х годов на волне общественно-политического движения за интеграцию новой России в европейское экономическое, культурное, научное сообщество. Эти годы были отмечены стремлением навстречу новым методам и направлениям западной психотерапии. Мы стремились к дальнейшему развитию нашего метода, который до той поры развивался «в стороне» от мировой психотерапии, с привлечением современных эффективных технических процедур. Изучение теории и методов западной психотерапии позволило нам более точно определить место нашего метода в современной психотерапии, лучше увидеть его слабые стороны и в то же время более глубоко оценить его достоинства и преимущества в сравнении с западными методами.

В попытках создания интегративной модели патогенетической психотерапии в качестве одного из «объектов» была выбрана рационально-эмотивная психотерапия А. Эллиса (РЭТ). Поначалу казалось, что теоретические разногласия могут быть преодолены в угоду практической целесообразности. Разве «иррациональные убеждения» Эллиса не суть «нарушенные отношения» по Мясищеву? И если мы идентифицировали эти иррациональные убеждения, что мешает нам, согласно алгоритму РЭТ, приступить к их коррекции, применяя соответствующие когнитивные техники, решая тем самым основную задачу патогенетической психотерапии – «реконструкцию нарушенных отношений личности?» Однако теория оказалась настолько тесно связанной с терапевтическим методом, что отделить одно от другого оказалось невозможным. Итак, ряд исходных положений когнитивно-ориентированной психотерапии, касающихся представления о природе эмоциональных нарушений и способах их коррекции, вступает в явное противоречие с методом патогенетической психотерапии. Рассмотрим эту проблему детально.

Одно из главных отличий когнитивного подхода от психодинамического, который утверждает, что источник эмоционального расстройства лежит вне сознания человека, состоит в том, что «человек владеет ключом к пониманию эмоционального расстройства и его решению в рамках своего сознания» (А. Бэк). Когнитивный подход предполагает, что проблемы пациента вытекают из искажений реальности, основанных на его ошибочных представлениях, возникающих в результате неправильного научения в процессе когнитивного развития личности. Отсюда легко вывести формулу лечения: терапевт помогает пациенту отыскать искажения в мышлении и научиться альтернативным, более реалистическим способам формулирования своего опыта. По Эллису в основе эмоциональных расстройств лежат «иррациональные убеждения», главным образом, установки долженствования и перфекционизм. Оба эти понятия – «тиранию долга» и «перфекционизм» – ввела в психотерапевтический обиход К. Хорни в качестве структурных элементов невротической личности.

Психотерапия Эллиса сводится к «радикальному устранению долженствования, перфекционизма, грандиозности и нетерпимости» у пациентов. Техники рационально-эмотивной терпапии (РЭТ) направлены на то, чтобы логически опровергать иррациональные убеждения и показывать их несостоятельность на поведенческом уровне. По признанию Эллиса РЭТ «не ориентирована на снятие симптома, а изначально задумана как способ побуждения человека к исследованию и изменению некоторых своих базальных ценностей – особенно тех, которые ведут к эмоциональным нарушениям». По определению Эллиса РЭТ – это «когнитивно-аффективная бихевиоральная теория и практика психотерапии».

В основе когнитивно-ориентированной психотерапии, так же как и поведенческой, лежит психологическая модель, основанная на «научении». «Эмоциональные нарушения» – это не неврозы в нашем клиническом понимании, это – тревожные или депрессивные реакции, которые наряду с сексуальными отклонениями и расстройствами поведения относят к так называемым «проблемам жизни». Прежде всего надо заметить, что при описании своей концепции А. Эллис фактически избегает понятия «невроз», но использует такие расплывчатые и, строго говоря, не вполне клинические понятия, как «эмоциональное расстройство», «эмоциональное состояние», «эмоциональный дистресс», «эмоциональные проблемы». Собственно говоря, речь скорее идет о «концепции эмоциональных проблем», рассматриваемых с чисто психологических позиций, нежели о «концепции невроза» с клинико-психологических позиций.Согласно этой модели понимание психогенеза не существенно для вызывания изменений в поведении, поэтому лечение, как и в поведенческой терапии, состоит в «многократном переосмыслении и многократно повторяющихся действиях, направленных на погашение иррациональных убеждений». Такая концепция эмоционального расстройства в корне отличается от концепции невроза в патогенетической психотерапии. Психологической модели когнитивно-ориентированной психотерапии противостоит медицинская, нозологическая модель патогенетической психотерапии, которая обращена к отдельному пациенту, учитывает своеобразие структуры его заболевания, сложное сочетание многочисленных биологических, психологических и социальных факторов в этиологии, патогенезе и динамике болезненного состояния (Б. Д. Карвасарский). Невроз – это болезнь, а не психологическая проблема, но болезнь, в которой большую роль играет личность и психологические механизмы. Поэтому В. Н. Мясищев и называл невроз болезнью личности. Чисто психологические концепции не могут решить проблемы неврозов, и Эллис признается, что РЭТ помогает в относительно легких случаях эмоциональных нарушений.

В отличие от когнитивно-ориентированной психотерапии патогенетическая психотерапия является конфликтцентрированным методом, хотя в работе над осознанием внутреннего психологического конфликта при анализе всех обстоятельств, приведших пациента к невротическому расстройству, она применяет техники рациональной психотерапии: «беседу-дискуссию», конфронтацию, сократовский диалог, когнитивный диспут, убеждение, разубеждение и др.

Возникает вопрос, какую, собственно, роль в патогенезе невроза могут играть описанные Эллисом иррациональные убеждения, являются ли они патогенными, можно ли их рассматривать в качестве эквивалентов «нарушенных отношений»?

В решении этого вопроса нам поможет обращение к источнику, из которого Эллис почерпнул идею «иррациональных убеждений». Эта идея присутствует у Карен Хорни под названием «невротических наклонностей», однако в совершенно ином контексте – в психоаналитическом. Пожалуй, никто не оказал столь сильного влияния на Эллиса, как Карен Хорни. Дело в том, что, поставив перед собой цель стать выдающимся психоаналитиком, он прошел через обучающий анализ с аналитиком из группы Карен Хорни. Карен Хорни видела причину невроза в «структуре характера». Она писала, что при простом ситуационном неврозе иногда возможна непосредственная проработка возникшего симптома через соотнесение его с актуальным конфликтом. Однако при хронических неврозах такой связи не наблюдается, потому что симптоматика является конечным итогом существующих «невротических наклонностей» (эквивалент «нарушенных отношений»). Эти случаи она называла вслед за Ф. Александером «неврозами характера». Попутно заметим, что и В. Н. Мясищев также разделял все неврозы на «реактивные» и «формы развития», подчеркивая, что при развитиях более важную роль играет личность, а связь между симптомом и ситуацией не всегда возможно установить. Хорни сосредоточила свой интерес на «неврозах характера», в связи с чем она занималась анализом структуры характера. «Невротические симптомы − писала она – это не сам вулкан, а скорее его извержения, в то время как патогенный конфликт, подобно вулкану, спрятан глубоко внутри человека и неведом ему». Исследуя характер «здесь и сейчас», она вскрывала конфликтогенность невротических наклонностей и так или иначе связывала эти наклонности с ранними детскими переживаниями. Если при неврозе конфликт разрешается иррационально в виде симптомообразования, то при неврозе характера – в виде неадекватного поведения.

Почему невротические наклонности являются патологическими, или «невротическими», задается вопросом Хорни. И отвечает: потому что они носят навязчивый характер. Ведь эти наклонности суть приспособительные механизмы, способы преодоления трудных жизненных ситуаций, затруднений в отношениях с окружающими людьми и т.п. Они носят утрированный («карикатурный», по определению Хорни) характер. За «карикатурными» невротическими наклонностями Хорни стремится разглядеть скрытые мотивы; пациент, осознавая эти мотивы, постепенно отказывается от маскирующих их личностных напластований. Эллис же упрощал сущность невроза, сводя ее к иррациональным убеждениям, которые в значительной степени генетически детерминированы, акцентируя при этом такие черты, как перфекционизм, «тирания долга» и др. У него отсутствует и понятие конфликта и понятие генеза в полном согласии с бехевиористской традицией. Подход Эллиса не глубинный, а поверхностный, он видит верхушку айсберга, отрицая полностью его подводную часть.

Так же как и Хорни Эллис отмечает, что самого по себе наличия даже очень завышенных требований к себе или к другим, все еще недостаточно, чтобы привести к эмоциональному расстройству; эти же факторы способны мобилизовать человека в экстремальных условиях к дальнейшему преодолению стресса. «Патология» кроется в скрытых устойчивых представлениях, не разрешающих человеку быть неэффективным, плохо выполнять что-либо или не контролировать себя. Именно в наличии категорических императивов, требующих всегда выполнять все великолепно, всегда и во всем быть эффективным, контролировать каждое свое душевное движение или действие, кроется источник депрессивных переживаний: самоосуждений, чувства вины за собственную неэффективность, стыда перед другими, обязавшими тебя быть всегда на высоте (Е. Т. Соколова).

При таком качестве иррациональные убеждения, безусловно, приобретают дисфункциональный характер и могут при определенных условиях (об этом ниже) способствовать возникновению внутренних и внешних конфликтов. И мы могли бы «перевести» (хотя и без полного соответствия) язык РЭТ на язык патогенетической психотерапии. Например, система иррациональных убеждений, или «жестких эмоционально-когнитивных связей» – не что иное, как «нарушенная система отношений». Под «жесткими связями» усматриваются и ригидная самооценка, и высокий уровень притязаний, и высокие требования к себе или завышенные требования к окружающим и сверхнормативность и «моральная щепетильность» и т. д.

Возникает вопрос, а где грань между «очень завышенными требованиями к себе» и категорическими императивами, между «мобилизацией в экстремальных условиях» и патологией? Этот же вопрос к Хорни: как и почему приспособительные черты характера превращаются в «карикатурные», приводя к «неврозу характера»? Ответа нет и быть не может, потому что ни «невротическими наклонностями», ни «иррациональными убеждениями» невроз не объяснишь. Ответ мы находим у В. Н. Мясищева.

Рассматривая вопрос о психологической структуре личности, Мясищев подчеркивал, что «личность сама приобретает содержание, формируется и переделывается в процессе активного взаимодей​ствия с окружающей ее обстановкой и при разных обстоятель​ствах жизни, что сами качества личности выявляются в соотно​шении с ее окружающим, и судить о ней мы можем только по этому соотношению. Поэтому особенную важность приобретает проблема структурно-характерологических особенностей лично​сти, уязвимые стороны которой являются источниками психоге​нии, а сильные — источниками сохранения здоровья и компен​сации. Отсюда вытекает положение о том, что патогенные источники психоневроза, как и всякой психогении, нужно искать не столько в абсолютных качествах психики и условиях жизни, сколько в соотношении первых со вторыми» (курсив автора статьи).

Мясищев не перечислял всего многообразия черт характера, могущих иметь патогенетическое значение. Он отмечал лишь два момента, которые особенно заметно выступают в характере невротиков, явно затрудняя благополучное разрешение болезненной ситуации. Это, во-первых, перевес субъективного и аффективного над объективным и логическим с относящимися сюда разнообразными чертами импульсивности, кататимости, эгоцентризма, упрямства, сензитивности, фантастичности и т. д. Во-вторых, это перевес аффективной инертности над аффектив​ной пластичностью, создающий вязкие доминанты болезненных переживаний. Мясищев «избегал абстрактных обобщений вроде теории нервного характера вообще», рассматривая вопрос о патогенетической роли основных психических ком​понентов личности и их взаимоотношений лишь в связи с особен​ностями синдрома. Он отмечал, что «эго-комплекс» − индивидуализм в многообразных проявлениях самолюбия, тщеславия, обидчиво​сти, претенциозности − создает благоприятную почву, предрасполагающую к неврозу. Но при этом обращал внимание на то, что есть достаточно здоровые эгоцентрики и эгоисты без всякого невроза. Вместе с тем клинический опыт показывает доста​точно случаев неврозов и даже случаев истерии, где нельзя было установить чрезмерных личных тенденций, например, в случаях некоторых реактивных истерических состояний (Статья В. Н. Мясищева «О генетическом понимании психоневрозов», 1939).

Эллис в объяснении эмоциональных расстройств ограничивается лишь фрустрацией перфекционистских установок, что вызывает тревогу или депрессию. Согласно концепции патогенетической психотерапии невроз не сводится ни к «незавершенным ситуациям», ни к «невротической структуре характера», ни к «иррациональным убеждениям», ни к «когнитивным искажениям». Не является невроз и результатом фрустрации базальных потребностей. Даже выявление у пациента «нарушения системы отношений» недостаточно для постановки диагноза «невроз»; это лишь предпосылка к его возникновению. Р. А. Зачепицкий (1974) отмечал, что недостаточно знание типичных черт личности и отношений пациента, способствующих развитию различных форм неврозов. Например, невроз навязчивых состояний возникает чаще у лиц с утрированным чувством долга и склонностью к задержке внешних проявлений эмоций. «Такое знание важно, но оно может служить лишь для первоначальной ориентировки. Само же по себе такое знание не раскрывает конкретных психологических особенностей каждого данного больного потому, что за фасадом общечеловеческих черт каждой личности скрываются тонкие индивидуальные нюансы ее особо значимых отношений. Их индивидуальное содержание предстоит раскрыть в процессе психотерапии».

Нам представляется целесообразным ввести в лексикон патогенетической психотерапии понятие «диагностического психогенетического комплекса», которое объединяет в себе специфичные для нее элементы психогенеза невроза. Этим термином удобно пользоваться в дидактических целях или при сопоставлении концепции патогенетической психотерапии с другими концепциями эмоциональных нарушений, например, противопоставляя «психогенетический комплекс» «когнитивной триаде» А. Бека. Составляющими этого комплекса являются следующие элементы:

1. Ситуация и переживания, специфичные для конкретного пациента, затрагивающие особо значимые отношения личности. Специфичность патогенной ситуации и патогенных переживаний.

2. Внутренний конфликт, вытекающий из противоречивых отношений, их несовместимости и столкновения с жизненными требованиями.

3. Невозможность конструктивного решения конфликта в силу нарушения значимых отношений личности.

4. Аффективная переработка трудной ситуации и иррациональный, субъективный способ разрешения конфликта, приводящие к дезорганизации личности и невротическому расстройству.

Еще раз подчеркну, что сами по себе жесткие эмоционально-когнитивные связи, которые можно рассматривать как элементы нарушенной системы отношений, хотя и служат предпосылкой для возникновения невроза, однако «патогенными» становятся лишь тогда, когда приобретают характер особо значимых и приходят в противоречие с реальными жизненными отношениями. Только теперь перфекционизм и другие иррациональные установки становятся патогенными и только теперь, применяя язык Эллиса, они могут стать «мишенями» для «атак» психотерапевта. Это означает, что перестройка отношений в патогенетической психотерапии осуществляется не с помощью «тренинга гармоничных отношений», или методическим навязыванием пациенту более рациональной, с точки зрения РЭТ, системы ценностей в виде «многократного переосмысления и повторения», а в процессе анализа всех тех элементов невроза, который мы объединили понятием «диагностического психогенетического комплекса». Именно этот комплекс должен проработать пациент в процессе терапии для осознания психологических механизмов невроза и освобождения от него, перестроив свои отношения к себе, к окружающим людям. Перестройка отношений осуществляется в результате конфронтации пациента с теми сугубо индивидуальными особенностями личности, которые не позволяют ему разрешить внутреннее противоречие, возникшее в субъективно трудной для него ситуации в сфере наиболее значимых отношений. Признание этих элементов болезненными и ответственными за возникновение и сохранение конфликтной ситуации ведет в последующем к отказу от них и замене более адаптивными механизмами личностного реагирования. Е. К. Яковлева писала: «Только познание больным самого себя, своих поступков и поведения, дает ему возможность, пользуясь этим знанием, правильно отражать и перерабатывать внешние воздействия, без примеси влияния прошлых аффективно нарушенных отношений». Пациент активно участвует в терапии, в процессе которой он должен понять и прочувствовать (!) свои жизненные позиции и их последствия. Без осознания пациентом внутреннего конфликта и анализа отношений, переживаний, лежащих в его основе, терапия, направленная на выявление и реконструкцию иррациональных убеждений, равносильна стрельбе из пушек по воробьям.

Эффективность. Сам Эллис и его приверженцы неоднократно подчеркивали, что РЭТ «более эффективна при работе с клиентами с умеренно выраженной тревогой и с теми людьми, у которых имеется один основной симптом (например, сексуальная неадекватность), чем при работе с клиентами, имеющими серьезные нарушения». В последних случаях консультантам намного труднее помочь клиентам измениться, так как предполагается, что причины иррациональных убеждений (прежде всего, перфекционистские установки долженствования) и эмоциональных нарушений в значительной степени связаны с генетическими факторами.

Обсуждая ограничения РЭТ, А. Эллис перечисляет 15 черт, «помогающих людям противостоять благотворным переменам». Часть этих «зловредных качеств» приводит в своей книге Е.Т. Соколова (2002) с последующим красноречивым комментарием: «Возникает вопрос, если людям с подобным набором черт (отчасти невротического, а в совокупности скорее уже пограничного уровня) РЭТ не может помочь, то кому же она может помочь и нужна ли она вообще? Сам Эллис утверждает, что его метод наиболее эффективен при работе с умными, образованными, с высокой мотивацией клиентами. Говоря о сфере применения, указывает сферы образования, общения, бизнеса; клиника им не упоминается и, похоже, неслучайно, поскольку именно там размещаются все те, кто столь неразумно сопротивляется благотворному воздействию РЭТ!»

Однако нельзя упускать из вида одного важного обстоятельства: РЭТ широко использует техники поведенческой терапии, что значительно усиливает ее лечебный потенциал за счет симптоматической ориентации. РЭТ использует ролевую игру, тренинг ассертивного поведения, десенситизацию, оперантное обусловливание, внушение, поддержку и, как пишет Эллис «полный мешок других трюков». Главным же «трюком» Эллиса является способ, с помощью которого он выявляет иррациональные убеждения. Это – «эмоционально насыщенное» переубеждение, это «атаки» Эллиса на модальные глаголы в речи пациента, это «выпущенные стрелы» по все тем же мишеням и другие орудия из арсенала боевой техники. Во время боевых действий Эллис подавляет противника (пациента с его глупыми установками) активностью, директивностью, своим авторитетом, использованием внушения, юмора, принуждая его к капитуляции. Главный принцип: «мысли являются основным фактором, определяющим эмоциональное состояние человека. Не события и другие люди заставляют нас «чувствовать хорошо» или «чувствовать плохо», а наши собственные мыслительные процессы определяют самочувствие» (С. Уолен). Переживания человека игнорируются. Не отношение человека к ситуации определяют его эмоциональные реакции или чувства, а «мыслительные процессы». Как будто человек – это бездушный робот, а не живое существо с его радостями, печалями, страданиями. О значимости ситуации для личности конкретного человека нет и речи! Подход Эллиса нельзя назвать и личностно-ориентированным, поскольку отсутствует генезис личности, изучение которого необходимо для понимания актуальных проблем пациента. Эллис считает, что чрезмерное сосредоточение на чувствах людей, связанных с их прошлым, является непродуктивным, и советует людям: «Забудьте ваше «кошмарное» прошлое».

Что же тогда РЭТ? Упражнения в логике, призыв к «чистому разуму». Но ведь рациональная терапия Эллиса позиционирует себя еще и как эмоциональная. В чем выражается работа с эмоциями? Обще признано, что эмоции неразрывно связаны с когнициями. Многие иррациональные убеждения (абсолютистские долженствования и др.) по Эллису, являются «горячими» когнициями, которые включают в себя сильно выраженный оценочно-чувственный компонент. Такие когниции являются чрезвычайно стойкими, и поэтому их трудно изменить. Так вот для их изменения необходимо решительное (энергичное, эмоционально насыщенное) оспаривание их терапевтом, с одной стороны, и самим клиентом, с другой. Мягкого или не слишком энергичного дискутирования может оказаться недостаточно. Например, Эллис разработал вместе с одним клиентом диалог, который ему следовало вести с самим собой. В этот диалог были включены некоторые его наиболее глубокие иррациональные убеждения, такие как «Я – нервный недотепа, которому лучше быть немым, чем выставлять себя дураком на публике!» В этом диалоге клиент решительно, убедительно и горячо оспаривал подобные иррациональные утверждения (цит. по Р. Нельсон-Джоунс, 2000). Таким образом, эмоции подключаются к разубеждению, к доказательству несостоятельности иррациональных установок. В патогенетической психотерапии В. Н. Мясищева «горячие эмоции» возникают спонтанно при затрагивании во время психогенетического анализа болезненных переживаний пациента. В аналитико-катартической терапии этот момент усиливается при конфронтации пациента с противоречивыми тенденциями его личности с помощью психодраматической техники погружения пациента в конфликтную ситуацию. Таким образом создаются условия для катарсиса. Эллис не работает с переживаниями пациента, он работает с когнициями и подключает эмоции для усиления логической аргументации. Пациент оценивает, какие когниции рациональны (с точки зрения психологии и философии Эллиса), а какие иррациональны. А далее ему предлагается рационально-эмотивный тренинг в виде «промывания мозгов»: так подключается третий компонент – поведение. Вы скажете, что переживание также включает когниции и эмоции, но переживания вызваны не оценкой или переоценкой абстрактных иррациональных убеждений (в виде списков, исходящих от когнитивных психологов и психотерапевтов), а анализом патогенного конфликта, который имеет индивидуальную специфичность и развертывается в сфере особо значимых жизненных отношений. При такой разнице в понимании проблемы эмоциональных нарушений разве возможно применять методы РЭТ в процессе патогенетической психотерапии (риторический вопрос)?

Эллис неоднократно подчеркивает, что его подход является философским. Философия Эллиса представляет собой причудливую смесь (как собственно и его метод) рационализма, прагматизма, индивидуализма, экзистенциализма, апологетики «общества равных возможностей», гедонизма и прославления «американской мечты», которую ему таки удалось осуществить. Этика заменена интересами. Активная жизненная позиция подменяется «смирением»: воспринимай мир таким, какой он есть («выше головы не прыгнешь», «с сильным не борись, с богатым не судись»). Разумно, не правда ли? От всей его философии приспособленчества, индивидуализма, сытого самодовольства и гедонизма веет чем-то мещанским, пошлым и недостойным. Видно претит «русскому духу» американский прагматизм. Невольно вспоминается: «…чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое и мелочное прошлое…» Кстати, Хорни, коль скоро о ней тоже шла речь, заканчивает свою книгу «Самоанализ» словами Гете: «Лишь тот, кем бой за жизнь изведан, жизнь и свободу заслужил». Вот достойная философия!

А как оценивается РЭТ зарубежными исследователями? Насколько эффективен данный подход для обучения клиентов самостоятельному мышлению? На этот вопрос отвечают преимущественно англоязычные (очевидно, американские), исследователи. Сошлюсь на обзор, приведенный С. Паттерсон и Э. Уоткинсом в «Теории психотерапии» (2003). К Эллису предъявляют следующие претензии:
1. Предпринимая активные, директивные, дидактические действия по ходу лечения, рационально-эмотивный психотерапевт в действительности лишает клиентов возможности думать и действовать самостоятельно.

2. Могут ли иррациональные убеждения, которые выявил Эллис, быть экстремистскими или абсолютистскими формами действительных убеждений пациентов? Может статься, что Эллис проецирует или приписывает крайние формы убеждений своим клиентам, чтобы их оспаривать. Вольпе описывает это так: «На практике... он часто, по-видимому, проецирует на пациента иррациональные убеждения, которые, как он считает, пациент должен иметь». Возможно, сам по себе рационально-эмотивный подход представляет собой экстремистский взгляд на людей, их проблемы и способы решения этих проблем.

3. Янг (1987) отмечает: «Мне представляется, что чем больше вы спорите в агрессивной манере, тем большее число клиентов занимает оборонительную позицию. Они ощущают угрозу, а в результате соглашаются чаще, чем им хотелось бы. Они кивают головой и говорят: «Да, я согласен с вашей точкой зрения», однако в действительности они боятся вам возразить и объяснить причины своего несогласия. Как следствие, я ожидаю, что процент досрочного прекращения клиентами терапии будет выше при РЭТ».

4. Рационально-эмотивной психотерапия довольно жестко навязывает клиентам свою философию. Эллис отмечал опасность, связанную с тем, что психотерапевт «может силой своего авторитета побудить пациента принять его, психотерапевта, систему убеждений», вместе с тем он не признает того, что именно это он и делает, хотя для профилактики наряду со своей властью использует доводы разума и логику.

5. Другие соображения, которые возникают при обсуждении РЭТ, касаются чрезмерного акцента на когнитивных процессах и недооценки прошлого клиентов, механизмов Эго-защиты и бессознательного. РЭТ переоцениваются когнитивные процессы и недооцениваются эмоции клиентов. Терапия РЭТ, с ее преимущественным фокусированием на идеях, мыслях и убеждениях недооценивает и даже игнорирует аффективные переживания клиентов. Клиенты ощущают, что их не слушают и не слышат.

6. Терапия РЭТ практически не уделяет внимания прошлому. Как утверждает Кори (Corey, 1992): «Мне с трудом верится, что клиенты способны достичь значимых изменений без осознания и принятия своей личной истории, без разрешения прошлых конфликтов, чтобы связанные с ними чувства не нарушали текущее функционирование».

Теперь обратимся к экспериментальной оценке эффективности терапии РЭТ. Эллис утверждал, что «рационально-эмотивный подход в психотерапии отличается не только необычайно высокой клинической эффективностью, но в настоящее время достаточно подкреплен экспериментальными фактами, доказывающими теснейшую связь между человеческими эмоциями и когнитивными процессами... Имеется достаточно клинических, экспериментальных и других свидетельств действенности рационально-эмотивной терапии» (1973). Эллис говорит не только об устранении или минимизации тревоги, враждебности, депрессии, чувства неполноценности и неадекватности и других подобных симптомов, но также о развитии или пробуждении счастья, эффективного существования, рационального поведения, независимости, ответственности и даже самоактуализации!

С тех пор как Эллис написал эти слова, не было недостатка в исследованиях, посвященных РЭТ. Если обратиться к выводам, которые были сделаны в большинстве обзоров недавних исследований, мнение об эффективности терапии РЭТ высказывается неоднозначное. Даже наиболее оптимистично настроенные в отношении терапии РЭТ авторы признают, что посвященные этой терапии исследования страдают разнообразными методологическими погрешностями (например, отсутствием последовательного наблюдения, небольшими размерами выборки, неадекватной статистической поддержкой), которые несколько подрывают доверие к сделанным выводам (Лайонс и Вудс, 1991).

Авторы обзора заключают, что с уверенностью можно констатировать только энергию, активность и оптимизм в лагере сторонников РЭТ. Пропагандистская машина работает на полную мощность. Это Институт рационально-эмотивной терапии в Нью-Йорке, дочерние учебные центры на территории США, несколько международных, в частности в Австралии, Германии, Италии и Нидерландах, журнал «Journal of Rational-Emotive and Cognitive-Behavior Therapy», кроме того, активную пропагандистскую работу проводят многочисленные сторонники рационально-эмотивного подхода.

Выводы и рекомендации.

Попытки интеграции когнитивно-ориентированной психотерапии в систему личностно-ориентированной (реконструктивной) психотерапии не оправдываются ни с теоретической, ни с практической стороны. Внедрение этих методов, вступающих в противоречие с практикой патогенетической терапии, ведет к отходу от психогенетического анализа; они, подобно троянскому коню, разрушают метод изнутри, подменяя глубинный анализ неосознанных отношений и конфликтов коррекцией ошибочных суждений.

Концепция невроза и эмоциональных расстройств Эллиса не выдерживает критики и поэтому не может быть рекомендована в лечебных целях. Тем более, что заявления автора и адептов о якобы высокой эффективности РЭТ не вызывают доверия, а проведенные исследования в лучшем случае противоречивы.

Советы начинающим психотерапевтам. Будьте более разборчивы в выборе метода, чтобы не испытывать потом горькие разочарования. На Западе еще много мыльных пузырей поп-психологии, не попадайтесь на крючок рекламы – она делает свое дело: внедряется в наше подсознание и подсовывает не нужный товар. Обратите свои взоры к отечественной науке, к наследию наших великих психологов, педагогов, врачей, мыслителей. Не инфантильно-сексуальная теория неврозов должна стать фундаментом вашего мировоззрения, и не восторженно-утопические идеи гуманистической психологии, и уж тем более не примитивные когнитивные концепции, оторванные от личности, а психология отношений. Только на этом фундаменте можно возвести прочное здание психотерапии, а не мыльный пузырь, который со временем лопнет!